Я люблю, и мне некогда! Истории из семейного архива - Юрий Ценципер

Из “Люкса” перевезли кое-какие вещи: радиоприемник, фотоаппарат, Юрины игрушки, Асину одежду, Пашин сундук с иконой. Нина Лесина, подруга Аси по институту и по всей дальнейшей жизни, вспоминает:

Миша нашел комнатенку-развалюшку в Лефортове и обставил ее подобием мебели с ближайших помоек. Как сейчас вижу ведра и тазы, поставленные в разных углах комнаты для собирания воды, лившейся с дырявой крыши…

Сюда и переехали, никому не говоря ни слова. Миша продолжал жить в общежитии, но часто у них бывал. Переезд из “Люкса”, возможно, помог Асе затеряться в огромной Москве.

Юра стал носить фамилию Ужет, которую Ася оставила, выходя замуж за Вальтера. Чуть позже он стал Юрием Ценципером.

Приближалось рождение второго сына, которого пока условно звали Никиткой. Мишины родители пишут из Севастополя 10 июня 1937 года.

Мать:

Приобщаемся к вашей большой радости в ожидании нового гражданина. Он, конечно, будет очень хорошим, за это говорят его родители, родина и опора. Счастливая жизнь – его удел. Только от вас это зависит – вы должны беречь друг друга.

Отец:

Я очень обрадовался, прочитав твое письмо, что вы счастливы, что в скором времени у вас появится маленький или маленькая Ценципер. Мне сначала как-то было не по себе. Что я уже дедушкой становлюсь. Но в этот же момент меня охватило такое чувство, что в письме трудно передать. Радостное, приятное, подытоживал пройденный путь. Я с 16 лет уехал от родителей, без средств, безграмотным. Много бедствовал. Но трудности преодолел, несмотря на гонения при царизме, выбился сам на пути и дожил до Сталинской эпохи. Мы все равно правые, дети мои в скором времени станут людьми образованными, преданными Советской власти, честными гражданами. И я скоро буду дедушка-юноша, иначе я себя не признаю.

Глава 3

Сталино и Буденовка

Тринадцатого июня 1937 года Юра по-взрослому поздравляет маму:

Дорогая мама, поздравляю днем рождения, расти у меня большая и умная. Юрчик.

Летом он очень тяжело болел одновременно воспалением легких и коклюшем – после того как Ася разрешила ему искупаться в пруду. Досталось ей тогда от Миши. Спас Юру старый доктор. Миша возил Юру в детскую больницу для переливания крови и сам был донором.

По выздоровлении Ася увезла Юру в Сталино (нынешний Донецк), к своим родителям.

А Миша остался в Москве. Нужно было работать и зарабатывать.

Третьего августа он пишет Асе:

Полчаса назад пришел домой. Паша спала (говорит: почти не просыпалась со вчерашнего вечера). В комнате страшно чисто и страшно прибрано (и от этого… страшно грустно). Кажется, что жизнь в этой комнате остановилась: об этом напоминает и календарь с несорванным листком от 2-го… Как Юрчонок? Целуй его крепко-крепко: в нос, в ухи, в глаза. Пусть не хнычет. Ребята ему передают привет. Твоим родителям мой самый-самый горячий привет…

Ася:

Едем мы хорошо. Юрка не кашляет, не капризничает, всему радуется страшно. Никита буйствует. Я чувствую себя хорошо. Лежу и думаю о себе, о нас много думаю… А как тебе нравится имя Сергей или Серго?

Миша:

Паша шьет туалеты Никитке. Очень трогательные – махонькие-махонькие. Паша вчера привезла откуда-то патефон. Сегодня завтракали под звуки “Героической”. Паша все возражала, возражала, а потом спрашивает: “Это на языке, что ничего не поймешь?” Ржал я до упаду. Страшно рад за Юрку. Паша рассказывает о его успехах каждому. Все же положение его достаточное серьезное – береги его.

Ася:

Доехали мы хорошо. Здесь нас встречали, и радости родителей нет границ. Юрка быстро освоился, чувствует себя очень хорошо. Кашляет очень мало (2–3 раза). Дед и баба, конечно, в восторге от всего. Теперь насчет дальнейшего. Здесь все настаивают насчет поездки в Буденовку – и сад там есть, и организовать все будет нетрудно, и мама согласна поехать. В общем, сегодня ночью выезжаю туда. Если не понравится, уеду и оттуда. Сегодня же схожу с Юркой к врачу, хотя на насморк он не жалуется. Говорят, что здесь хороший детский врач.

Устроилась я с братом, здесь просторно, много воздуха (5 окон), в пяти минутах от моря, воздух упоительный – какая-то удивительная смесь соленого моря и степи, жалко зелени не много, но вполне достаточно, чтобы находиться целый день в тени. Кормят очень вкусно и дешево (1 рубль – десяток крупных яблок или груш, 3 рубля – виноград, много арбузов и дынь). Договорились с хозяйкой, с ее девочкой – она мне все приносит, моет посуду, убирает комнату. Юрка чувствует себя очень хорошо. Совсем не кашляет, температура нормальная. Меня только беспокоят его ножки, ночью опять жаловался, а врачей здесь нет. Я сейчас здорово слежу за его режимом, делаю все, что ты говорил, – думаю, что результаты будут хорошие. Тебя он вспоминает каждый день. Я люблю с ним говорить о тебе.

Вот и все о наших делах. Брат будет здесь до 23–25 августа. Я думаю, что приеду с ним (боюсь остаться одна), и к концу месяца будем в Москве. Больше всего боюсь машины. Как ты об этом думаешь, хотя все родные меня очень уговаривают рожать в Сталино, я не соглашаюсь, думаю, что и ты, несмотря на все ожидающие тебя неприятности, будешь против.

Я и Никита чувствуем себя хорошо. Сегодня ночью произошел маленький казус: к окну, у которого я стояла, ночью подошел братишка, который привез меня, пришел попрощаться, я вскочила, дико заорала и стукнула его со всего размаху кулаком в глаз. Глаз весь распух, огромный синяк, Никита с испугу отчаянно бушевал, было очень весело – значит, я еще не пропащий человек, если с вором в драку полезла.

Мы все втроем очень хорошо отдыхаем. Здесь такие ветры прекрасные, что в другое время… можно без конца идти по степи им навстречу (помнишь, мы мечтали о таких прогулках). Днем они приносят прохладу, а ночью здесь звездное небо и почему-то гром и молния, я отсыпаюсь днем, а ночью по нескольку часов мечтаю и любуюсь. Вчера я видела интереснейшее явление – из темной тучи отделился хвост, протянувшийся до самого моря, хозяйка говорит, что это туча всасывает с огромной силой воду из моря. Может ли это быть?

Юра весел, спокоен, совсем не ревет и очень мало меня утомляет, так как здесь очень хорошие дети, с которыми он целый день играет.

Сейчас он голый растянулся на кровати и спит, а вчера мы с ним сидим у моря, беседуем примерно так: